Признаками явления обозреватели называют внедрение знаков победы в войне и атрибутики войны в контексте остальных проявлений российской культуры, несовместимых с памятью о погибших. В качестве примера военные символы широко применяются в рекламе водки и бытовых товаров, анонсах «праздничных концертов» в ночных клубах с полуобнажёнными девушками[18]. Культ войны приучает с детства к идеи, что война — это приемлемо[19]. По мнению Ильи Колмановского, одна из причин в попытке играть на чувствах враждебности к тому, кого считают причиной своих неудач:
Каждый год 9-го мая в России ура-патриотическая истерия достигает пика. День Победы в путинской России давно перестал быть «праздником со слезами на глазах», превратившись в державно-патриотический шабаш и инструмент продвижения «русского мира» за пределами страны.
— Гарри Каспаров[20]
Ключевой компонент — ресентимент, унижение. Советский и постсоветский человек жил идеей принадлежности к мировой сверхдержаве, это помогало совладать с грустной реальностью — дефицитом, отсутствием вертикальных лифтов, пренебрежением твоими правами на всех этапах, когда каждый общественный институт от школы до пенсии направлен на унижение и подавление тебя. Зато была принадлежность к великой державе. Возникла комбинация из этого ресентимента и умело пользующейся им власти. Власть раздувала ресентимент не затем, чтобы Россия вставала с колен, а чтобы укреплять свой контроль: нас все обидели, унизили, обманули, у нас забрали союзные республики, разные ресурсы. Нам нужна такая власть, которая пускай нас самих подавит, раздавит, перемелет в фарш, но вылепит такую державу, где нам будет не обидно, что нас перемололи в фарш[21]. Чаще всего «плясками на костях» называют очернение памяти умерших людей, спекуляции, скабрезные статьи. Это очень распространено с ушедшими звездами, политиками, известными людьми, которые уже не могут дать отпор.
