У Адель из приданого - мельница, нож, сова нечаянная радость ажуром вязать слова.
У меня - ощущение ломки, и жернова вдоль дороги, покорно ложащейся под колёса.
А ещё, непроглядное прошлое – бурелом не продраться без крови. И, видимо, поделом, пахнет порохом чёрное кожаное крыло, на манкИ птицелова так просто не поддаётся. Это guardian angel. Особенный, кочевой, конвоир полнолунья, последний из ничего. Принимая спиной с ее пальцев текущий воск, Горячо обнадёжен заплаканными свечами, я почти свободен от Бога/лукавого до весны, на развилке испуганных строчек необъясним. Адель на латыни латает цветные сны, по которым бесшумно уйдет от меня с вещами...
Просто книга преданий, в которой глазам тесно, говорит: если в сердце у ведьмы зацвёл чеснок, значит, время мне бежать, под собою не чуя ног,
Без оглядки назад. Оставаться - себе дороже...
Мороз ушёл и снежный пух Скользит по стёклам. Камин почти уже потух, И в нимбе блёклом, Последним вздохом огоньки Тихонько тают. Мне дров подкинуть не с руки- Стихи читаю. Да, о любви.И душу в них Я пеленаю. Читаю этот дивный стих И вспоминаю: О том, как много лет назад, Я был во власти Любви, что превратила в ад, Мечту о счастье. Как, выжигая мрак в душе, Я был недужен. Ни во дворце, ни в шалаше, Рай не был нужен. Всё выжег магией огня. Поставил свечи, Чтоб от любви в душе броня Была навечно! Всё это было, а теперь, Презрев все вето, Тихонько открываю дверь Я в жизнь поэта. Ох, как любовь его чиста, Душа без фальши! Влечёт с собой его мечта Меня всё дальше. Туда, где он нашёл исток Земного рая. И, от пронзительности строк, Я замираю! Стихи в руке, дыра в броне, Свеча у кресла. И вновь мерещится:во мне Любовь воскресла. Вот, только, знаю наперёд- В червовой масти, Любовь отвергнет.Не соврёт Лишь карта страсти. Нет, не взойдёт любовь уже На мертвом поле. Страсть не уступит в вольтаже, Зато без боли! Подранок я, или урод- Не знаю толком. Любовь перехожу лишь вброд Не вою волком. И потому сердечных драм С тех пор не ведал. Давно раздал восьми ветрам Былые беды. И скорбью этот спорный путь Уже промерен. Хотел-бы я любовь вернуть? Да....не уверен. Колымский странник.
Уходя, ничего не берите из прошлого. Закон жанра. Ибо - чревато, сиииир...
Мужское
Это я прихожу шалой ночью, как тать.
Это я тебя мучу стихами опять,
Нарушая твой сон - твой священный покой.
Вместе с платьем срывая мольбу и проклятья,
Как безумец неистовый, в жарком объятье
Рифму женскую переплетая с мужской.
Это я тебя трогаю грубой рукой,
Нарушая твой сон - твой священный покой.
Глажу русые волосы, плечи и грудь;
Оставляю следы поцелуев - улики;
И краду твои стоны, стенанья и вскрики;
И как пойманный вор, не пугаюсь ничуть
Обвивающих рук, обличающих губ...
Я на страшном суде буду ласков и груб.
Посягнувший на вечное, буду любить
В этой бездне, где звёздные плачут метели,
И на Млечном Пути, и на млечной постели,
У последней черты, и за ней, может быть!
Женское
Мне не спится ночами - я боюсь засыпать -
Кто-то в полночь приходит опять и опять,
Нарушая мой сон, мой священный покой,
Мою женскую рифму - рифмой мужской.
И смеясь над моими молитвами в страхе,
Взглядом снова казнит, словно жертву на плахе.
Кто он - этот палач, я устала гадать...
Разум с сердцем не в силах уже совладать.
Он ласкает меня своей грубой рукой
И я плачу в ночи
обнажённой строкой...
Он не раз уносил меня в звёздные дали,
Где и страх, и мораль перед ним ниспадали...
Он меня распинал, там, на млечной постели
Жёсткой рифмой мужской,
так, что звёзды алели.
Посягнувший на Вечное может любить
Так...что грех этот хочется вместе испить.
Взрыв эмоций... И я обретаю покой,
Рифму женскую переплетая с мужской...
))
Однажды я сжёг стихи, гитару... И в портвейне
Который день топил свои мечты.
Непризнанный никем талант и гений...
Ты мне сказала: - знаешь, милый...
А не пошёл бы ты?!