Неэгоистичность не является чем-то внешним относительно природы, а содержится в природе, не отрицанием, а утверждением, не самоумерщвлением и самоотказом, а саморасширением и самоосуществлением; не законом долга, а законом саморазвития, не болезненным, а дающим удовольствие. Она уже содержится в природе, только латентная, и должна быть развита изнутри, не присоединена извне. Детеныш льва в предании, который рос среди овец, отпрянул от мяса, когда его положили перед ним, но раз съев его, львиные инстинкты пробудились и привычки овец больше не прельщали его. Так и с человеком. Неэгоистичность является его истинной природой, но удовлетворение тела и витальных импульсов стало его привычкой, его второй или ложной натурой, потому что он был приучен идентифицировать свое тело и витальные импульсы с собой. Он, лев, был воспитан так, чтобы думать о себе как об овце; он, бог, был воспитан так, чтобы думать о себе как о животном. Но пусть он раз вкусит своей истинной пищи, и божественность в нем пробудится; привычки животного больше не смогут доставлять ему удовольствие, и он будет испытывать голод по неэгоистичности и неэгоистичной работе, как лев испытывал голод по своей естественной пище. Только это чувство должно быть развито как осуществление его природы, а не болезненно выработано как противоречащее его природе. Человек, который рассматривает неэгоистичность как долг, еще не выучил алфавит истинного альтруизма; тот человек, который чувствует ее как восторг и испытывает к ней натуральную тягу, выбрал правильный путь научиться. Индуистский взгляд здесь является истинным. Индуизм не называет человека, который поднялся над удовлетворением желания, бездушным [в данном контексте, в оригинале - selfless, прим. перев.] человеком; он называет его ātmavān, человеком, исполненным духа [selfful]; тот человек есть anātmavān, который не нашел себя, который еще цепляется за удовлетворение его тела и витальных импульсов.

Неэгоистичность не является чем-то внешним относительно природы, а содержится в природе, не отрицанием, а утверждением, не самоумерщвлением и самоотказом, а саморасширением и самоосуществлением; не законом долга, а законом саморазвития, не болезненным, а дающим удовольствие. Она уже содержится в природе, только латентная, и должна быть развита изнутри, не присоединена извне. Детеныш льва в предании, который рос среди овец, отпрянул от мяса, когда его положили перед ним, но раз съев его, львиные инстинкты пробудились и привычки овец больше не прельщали его. Так и с человеком. Неэгоистичность является его истинной природой, но удовлетворение тела и витальных импульсов стало его привычкой, его второй или ложной натурой, потому что он был приучен идентифицировать свое тело и витальные импульсы с собой. Он, лев, был воспитан так, чтобы думать о себе как об овце; он, бог, был воспитан так, чтобы думать о себе как о животном. Но пусть он раз вкусит своей истинной пищи, и божественность в нем пробудится; привычки животного больше не смогут доставлять ему удовольствие, и он будет испытывать голод по неэгоистичности и неэгоистичной работе, как лев испытывал голод по своей естественной пище. Только это чувство должно быть развито как осуществление его природы, а не болезненно выработано как противоречащее его природе. Человек, который рассматривает неэгоистичность как долг, еще не выучил алфавит истинного альтруизма; тот человек, который чувствует ее как восторг и испытывает к ней натуральную тягу, выбрал правильный путь научиться. Индуистский взгляд здесь является истинным. Индуизм не называет человека, который поднялся над удовлетворением желания, бездушным [в данном контексте, в оригинале - selfless, прим. перев.] человеком; он называет его ātmavān, человеком, исполненным духа [selfful]; тот человек есть anātmavān, который не нашел себя, который еще цепляется за удовлетворение его тела и витальных импульсов.

конечно конечно)))

Прочтите великую драму самопожертвования, Нагананду, и вы почувствуете, как отличается индуистский взгляд от западного; самопожертвование не является болезненным и ужасным усилием, а славным излиянием природы, страстным восторгом. "Такова человеческая природа", мы говорим, потворствуя любому акту эгоизма. Но это - ошибка и трижды ошибка. Это - не человеческая природа, а животная природа; человеческая природа божественна и неэгоистична, и средний эгоистичный человек эгоистичен не из-за своей человеческой природы, а потому, что его человеческая природа еще неразвита и несовершенна.
Шри Ауробиндо. Иша Упанишада

пошла вон

ещё цитата ...и будешь подсматривать..мразь ты ебаная

Неэгоистичность не является чем-то внешним относительно природы, а содержится в природе, не отрицанием, а утверждением, не самоумерщвлением и самоотказом, а саморасширением и самоосуществлением; не законом долга, а законом саморазвития, не болезненным, а дающим удовольствие. Она уже содержится в природе, только латентная, и должна быть развита изнутри, не присоединена извне. Детеныш льва в предании, который рос среди овец, отпрянул от мяса, когда его положили перед ним, но раз съев его, львиные инстинкты пробудились и привычки овец больше не прельщали его. Так и с человеком. Неэгоистичность является его истинной природой, но удовлетворение тела и витальных импульсов стало его привычкой, его второй или ложной натурой, потому что он был приучен идентифицировать свое тело и витальные импульсы с собой. Он, лев, был воспитан так, чтобы думать о себе как об овце; он, бог, был воспитан так, чтобы думать о себе как о животном. Но пусть он раз вкусит своей истинной пищи, и божественность в нем пробудится; привычки животного больше не смогут доставлять ему удовольствие, и он будет испытывать голод по неэгоистичности и неэгоистичной работе, как лев испытывал голод по своей естественной пище. Только это чувство должно быть развито как осуществление его природы, а не болезненно выработано как противоречащее его природе. Человек, который рассматривает неэгоистичность как долг, еще не выучил алфавит истинного альтруизма; тот человек, который чувствует ее как восторг и испытывает к ней натуральную тягу, выбрал правильный путь научиться. Индуистский взгляд здесь является истинным. Индуизм не называет человека, который поднялся над удовлетворением желания, бездушным [в данном контексте, в оригинале - selfless, прим. перев.] человеком; он называет его ātmavān, человеком, исполненным духа [selfful]; тот человек есть anātmavān, который не нашел себя, который еще цепляется за удовлетворение его тела и витальных импульсов.