Там, на краю леса я услышала зов. Это был крик одинокой души, прорвавшийся сквозь стиснутые зубы приличия и запретов, в котором было столько неразделенной боли и горя, что даже напыщенный вид и приподнятый воротник не смогли убедить меня в несуразности расставленной ловушки.