БЕРЁЗОВОЕ.
Ранним утром запах хлеба, наполняет тишину,
Во дворе отца с друзьями, провожают на войну.
Мама плачет еле слышно, стынут слёзы на ветру,
Мужики стоят и курят, самосадную махру.
Я сижу в одной рубахе, длинной белой до колен,
На гармошке дяди Вани и горбушку сладко ем.
Все целуются и плачут, шум нерадостной толпы,
Слышу, папа шепчет маме, я вернусь, ты только жди.
А потом отец нагнулся и поднял меня к себе,
Обнял крепко со словами, всё хозяйство на тебе.
И сестрёнку нашу Нюшу, он немножко подержал,
Только я уже не слышал, что он ей наобещал.
Мне так было интересно, всюду бабы мужики,
Как то странно все смеются, хоть не пьяные они.
А потом пришла подвода, из соседнего села,
С дядькой в форме офигенной, в сапогах как зеркала.
Командир в петлицах ромбик, крикнул зычно, становись,
Бабы в голос закричали, мужики смотрели вниз.
После всех переписали, в Сельсовете у крыльца,
Председатель наш Кондратий, крикнул хрипло, ну пора.
Зашагал не в ногу батя, как то странно, как чужой,
Мы с ребятами бежали, провожая этот строй.
До околице пылили, рядом обгоняя и крича,
Что мы немцев порубаем, шашкой с левого плеча.
Так до речки добежали, до понтонного моста,
А потом нам всем сказали, брысь до дому пацанва.
Мне отец махнул рукою, мол иди сынок прощай,
Маму слушайся, не бойся, мы вернёмся так и знай.
Я стоял, глотая слёзы, на обочине в пыли,
А потом протяжно громко крикнул папке, подожди.
В небе птица просвистела, ветер травы наклонил,
Скрылся строй за холм песчаный, что за реку уходил.