Блаженство, что подспудно спит в вещах
И ото сна пытается очнуться,
Усладой мелкой жизни в нем сочится:
Весь век той скудной милостью живет он,
Что облегчает гнет его невзгод
И сносным делает его мирок.
Он удовлетворен самим собой,
Своей посредственностью заурядной;
Свои надежды завтрашнего дня
И прежние свои круженья мысли,
Привычные желанья, интересы
Оградой плотной, тесной он воздвиг,
Чтоб уберечь в пределах этих узких
Свое житьишко от Незримого;
Родство с безмерным в существе своем
От самого себя отгородил он,
В своей запрятал глубочайшей сути
Величья Бога, что таится в нем.
Он создан, чтоб играть пустую роль
В ничтожной драме на подмостках жалких;
На крохотном клочке земли скупой
Палатку жизни собственной разбил он
Под беспредельным взором звездной Шири.
И он венец всего, что свершено:
Он оправданье всех трудов творенья,
Природы высший взлет и мира цель!
И если б этим странно все венчалось
И смысла большего не замышлялось,
И если б то, что мнится нам теперь,
И вправду было б Всем, что быть должно,;—
Не стадией пути, что мы проходим,
Взбираясь к Сути вечной из Материи,
Из тлена;—;к Свету, что создал миры,
К Источнику, к Причине мирозданья,
Наш близорукий ум по праву мнил бы
Существованье;—;случаем во Времени,
Иллюзией, феноменом, причудой,
Творящей Мысли парадоксом странным,
Что движется бессмысленно, бесцельно
Меж противоположностей-иллюзий,
Иль Силой неживой, борьбу ведущей,
За то, чтоб чувствовать и познавать,
Материей, что вдруг смогла случайно
Саму себя читать Ума посредством,
Иль Несознаньем, вдруг исторгшим душу.
Бывает, все здесь кажется лишь грезой
Иль миражом далеким, нереальным:
Живем мы будто в наших мыслей басне,
Что небылицы чувств слагают ловко,
Иль в кинофильме, что снимает мозг,;—
Как фикция, как случай в сне вселенском.
Лунатиком, бродящим под луной,
В невежественной грезе или дреме
Ступает образ эго эфемерный,
Считая миги призрачных Времен.

Блаженство, что подспудно спит в вещах
И ото сна пытается очнуться,
Усладой мелкой жизни в нем сочится:
Весь век той скудной милостью живет он,
Что облегчает гнет его невзгод
И сносным делает его мирок.
Он удовлетворен самим собой,
Своей посредственностью заурядной;
Свои надежды завтрашнего дня
И прежние свои круженья мысли,
Привычные желанья, интересы
Оградой плотной, тесной он воздвиг,
Чтоб уберечь в пределах этих узких
Свое житьишко от Незримого;
Родство с безмерным в существе своем
От самого себя отгородил он,
В своей запрятал глубочайшей сути
Величья Бога, что таится в нем.
Он создан, чтоб играть пустую роль
В ничтожной драме на подмостках жалких;
На крохотном клочке земли скупой
Палатку жизни собственной разбил он
Под беспредельным взором звездной Шири.
И он венец всего, что свершено:
Он оправданье всех трудов творенья,
Природы высший взлет и мира цель!
И если б этим странно все венчалось
И смысла большего не замышлялось,
И если б то, что мнится нам теперь,
И вправду было б Всем, что быть должно,;—
Не стадией пути, что мы проходим,
Взбираясь к Сути вечной из Материи,
Из тлена;—;к Свету, что создал миры,
К Источнику, к Причине мирозданья,
Наш близорукий ум по праву мнил бы
Существованье;—;случаем во Времени,
Иллюзией, феноменом, причудой,
Творящей Мысли парадоксом странным,
Что движется бессмысленно, бесцельно
Меж противоположностей-иллюзий,
Иль Силой неживой, борьбу ведущей,
За то, чтоб чувствовать и познавать,
Материей, что вдруг смогла случайно
Саму себя читать Ума посредством,
Иль Несознаньем, вдруг исторгшим душу.
Бывает, все здесь кажется лишь грезой
Иль миражом далеким, нереальным:
Живем мы будто в наших мыслей басне,
Что небылицы чувств слагают ловко,
Иль в кинофильме, что снимает мозг,;—
Как фикция, как случай в сне вселенском.
Лунатиком, бродящим под луной,
В невежественной грезе или дреме
Ступает образ эго эфемерный,
Считая миги призрачных Времен.