Адель, тебе опять не спится? Ты прижимаешься ко мне... И глаза твои тёмной синицей, как прежде глядят в тишине... Лишь мучительное молчанье нас связало и развело. Всё, что было у нас за плечами отчего-то уж мне не мило... Отчего-то уж мне не приятны поцелуи и руки твои. Я любуюсь тёмными пятнами, на атласном теле змеи.
Чуть слышно, шёпотом… иначе не посмею
«Цветы и звёзды – для тебя, Адель!»
Надежды и мечты, пошли на слом
в «сухом остатке» - крест оконный
Адель, я до мгновенья помню
Как пахло теплым молоком
И пряно - морем и шабли
Твое плечо и мочка уха...
Та ночь развратница и повитуха
нас отрывала от земли
реинкарнацией безумных птиц
я счастлив был в этом парении
и ты, в красивом оперении
но многих нет... и лет и лиц
и новый ориентир - оконный крест
в нем нет тебя… моя свобода
без психов, водки, валидола
бессонницы... без страха без…
есть сны ты в них еще живешь
смеешься и лопочешь звонко
глумливой женщиной-ребенком
свою озвучивая ложь
в хитросплетении рук, слов
ловлю себя на всё же, мысли -
Адель, ты выиграла... я готов
к безнаказанному убийству.
какие дивные кошмары
Какая полная луна...
Адель... ты не спишь? И снова смотришь в окно?
Отчего ты не спишь? Ах... опять кошки скребут на душе...
Думаешь... вот если бы я был твоим любимым котом -
Дремал бы, сволочь, под твоим боком уже!
С кем ты... где я? гони печаль, за свой порог,
Скажи, нужны тебе, все эти муки адовы,
Такую шутку мог сыграть со мной лишь Господь Бог...
Добавишь холодок своей души, я распадусь на атомы
Придёт зима, нагонит на наш дом - метель.
Мороз и тьму... что будет дальше - неизвестно,
Адель, идём скорее в тёплую постель,
Наше закрытое от глаз, святое место.
И эта ночь, как плащ, что сбросил герцог,
Подарит небо нам свои туманности,
Целую я тебя, вложив всё своё сердце,
да... девочка моя, мой аленький цветок...
для чувств сохранности....
Обжигаясь, свежими ранами
в хлябь макаю соленую осень.
ржавые листья, осени признаки
смуглые дворники уже смели
ты конечно, не Адель... назову тебя Амели
не вздыхай, моя девочка, слёзы утри...
и не смотри, так долго, в своё трюмо
Иди ко мне, девочка... ты моё More*
У Адель широкие, по татарски, скулы и зеленые глаза, аристократический, тонкий носик, на непокрытой голове, пышные черные волосы, лицо ее, было моложаво, с какой-то девчачьей задорностью... Ее нельзя было назвать худой, но и полной она, к моей радости, не была, небольшая округлость бёдер, лишь придавала ей некоторое обаяние, а ноги у нее были прямые, спортивные и крепкие, очень даже красивые... Я про себя отметил, что она не только красива, но и выглядит весьма элегантно... На своей аватарке она была хороша и дерзка, а в жизни мила и еще чертовски обаятельна! Иду навстречу с красивым букетом пушистых астр... Девочка- звездочка, шествует мне навстречу... без тени робости и кокетства... Обнимаемся чуть сильнее, чем принято в первый раз... но мне приятно! Кожа немного смугла и такая тонкая, что казалось видно, как под ней пульсирует кровь, особенно когда она как сейчас, немного оживлена и взволнована... Я рад, что согласился на встречу в реале...
Сегодня, мы с Адель, обсуждали живопись Сезанна. Казалось, что нет больше людей на земле, которых бы так интересовали великие полотна. Французский постимпрессионизм, пастельные полутона, фрукты, ткань на столе... Настоящее исскуство никогда не знало границ, а мы ведь творцы. Мы тоже не знаем. Дальше был Густав Климт. Его Полу-легальные работы нам нравились особенно. Без цензуры, и пусть все идут нахуй хороводом. Критиков и так хватает, как ни старайся. Хоть с ума сойди от любви к большому и вечному - не передумают. Дальше - экспрессионизм Ротко, ещё дальше - сюрреализм Дали. И сны нам снятся только цветные, насыщенные, объемные...
Адель, я снова жду тебя,
И ты придёшь, не ставлю срока,
Откуда знаю? Так, на днях
Ко мне наведалась сорока.
Придешь... сама откроешь дверь,
И, чуть волнуясь, у порога
Произнесешь: прости, поверь,
Мне было плохо, было плохо.
А я скажу: входи, садись,
И предложу, быть может, чаю?
И возвратит нас чистый лист
К Любви потерянной вначале...
Здесь часто задают вопрос= посоветуйте интересный фильм... ребята, а жанр вас не интересует какой? вот... советую = В топ-10 самых сексуальных фильмов попали такие картины, как «Тело Дженнифер», «Дархэмские быки», «Супер Майк», «Талантливый мистер Рипли», «Лунный свет», «Тайное влечение» и «Из машины». Помимо этого в списке указаны фильмы «Дикость», «Зови меня своим именем», «Интим», «Малхолланд Драйв», «Спящая красавица», «Неверная», «Любовь», «Люсия и секс», «Жизнь Адель», «Секретарша», «И твою маму тоже», «С широко закрытыми глазами» и «Мечтатели». Завершает рейтинг американский фильм 1981 года «Жар тела» успеха в просмотре... пока хватит)))
Я знаю, как люди умирают. Но... есть вещи, которые не нужно знать, о которых не нужно думать. Да, люди не живут несколькими жизнями. Смерть однозначна, а любовь нет. Неотвратимость смерти, заложена в самой модели жизни.
Адель... мы с тобой очень родные и очень похожие люди. С одной стороны это трудно, зато в самом главном мы с тобой чувствуем одинаково и понимаем друг друга в самом важном. Для меня любовь важнее… В контексте: важнее ли сама жизнь, чем смерть. Это единственное, что может соперничать с ними в окончательности. Даже потеряв то тот, кто его любил, не перестанет любить и обратного, быть не может. Я не знаю, как заканчивается любовь… Если любовь заканчивается, видимо, это и не любовь.
Адель, я буду писать для тебя, писать высоким и мертвым штилем? Хочешь, просто друг друга пришпилим к настоящему времени, будем в нём вечно гореть янтарным огнём, двумя зрачками голодного тигра.
Но не молчи, не молчи вот так,
будто решила всё давным-давно,
а то я подумаю, что вино вот это,
вот этот хлеб — последнее,
что я с тобой делю,
что ты исчезнешь,
пока я сплю.
Адель, я накрою твой лоб ладонью.
Я мог бы любить благородную донью,
а выпало пьющую девочку с обветренными губами — их не возьмет ни одна помада, - пообещала из глупой бравады, что бросит первой, меня не спросит.
Да нет, не бросит. Просто бесит...
Можно быть счастливым, а можно - нет.
можно сердце выложить в интернет,
уместить в короткую грань листка
все шестнадцать родинок - от лобка
до ключиц, до шепота "Сашшш, не на..."
замолчи и просто целуй меня.
чтоб без всяких primary или -ex,
никаких влюбленностей - только секс.
чтоб ни капли логики. ты и я -
600 секунд легкости бытия.
мне бы только вынести шепот твой
- как ты... дорогой?
- Тшшшш... Адель, мне всегда хорошо с тобой.
У Адель из приданого - мельница, нож, сова нечаянная радость ажуром вязать слова.
У меня - ощущение ломки, и жернова вдоль дороги, покорно ложащейся под колёса.
А ещё, непроглядное прошлое – бурелом не продраться без крови. И, видимо, поделом, пахнет порохом чёрное кожаное крыло, на манкИ птицелова так просто не поддаётся. Это guardian angel. Особенный, кочевой, конвоир полнолунья, последний из ничего. Принимая спиной с ее пальцев текущий воск, Горячо обнадёжен заплаканными свечами, я почти свободен от Бога/лукавого до весны, на развилке испуганных строчек необъясним. Адель на латыни латает цветные сны, по которым бесшумно уйдет от меня с вещами...
Просто книга преданий, в которой глазам тесно, говорит: если в сердце у ведьмы зацвёл чеснок, значит, время мне бежать, под собою не чуя ног,
Без оглядки назад. Оставаться - себе дороже...
Адель любима жизнью – по вазам бутоны лилий, в её спальне, на книжной полке Пелевин, Бальзак, Тит Ливий… Паланика сжёг как-то Алекс, Коэльо – сама Адель.
Они оба любят регги, соседи тоже, не каждый день. И вроде бы всё как надо – Адель в ладах с мейнстримом, уверена те, кто рядом, не пустят ей пулю в спину, с работой и там порядок, сданы без проблем отчёты, среди облаков улыбку не чертит она в блокноте. Она так любила сказки, их часто читала мама, что когда закрывала глазки, вокруг кружились маски. Но как-то она сказала: «Нет больше в мире чуда», – и книжка упала с полки, а Адель красит губы...
Я бы мог тебе помочь только я Адель, не Бог, а Богу видно некогда, он намотал себе из ошибок стог, твоих страхов, беды, а винить в этом некого... Богу некогда, он тебе вяжет шарф, хочет петли накидывать, чуть дыша, хочет спицей о спицу стучать в тиши, никуда до осени не спешить. Я к его окну прижимаюсь лбом, я сегодня сумею украсть клубок, пока Отче спит и не тянет нить, я могу клубок для Адель добыть. Пусть он катится в лес, в золотую мглу, ищет солнечную юлу, крутит вихри хвойные над водой, пусть заставит вспомнить, что было до. Может быть, на сказочном берегу ты обретёшь, новую судьбу... все позабудешь, начнешь смеяться, лететь, дышать. Согревайся, счастливым не нужен шарф.
Я хотел бы помочь, только я не Бог. Он связал, я украл судьбы клубок, и прервется время твоих бед, нить его привела к тебе. Так сиди на мостках, прославляя день, и болтай ногами в голубой воде, обретай себя, не смотри назад...
Это была обычная история любви в сети... Адель уже давно жила здесь, а он забрел на этот сайт случайно... или с бодуна, он уже и непомнил как. Вот на ее страничку случайно, что то написал, она ответила, как принято в сети, на внимание ответила вниманием. Скоро он внес ее в друзья, её единственную. Ах как она обрадовалась, она оценила это. Адель приглядывалась к новому другу, шутливо отвечала на его реплики, затем начала читать его посты, комментировать, подсказывать, сопереживать. Она не заметила, как с какого-то времени она стала просыпаться с мыслью, что бы написать такое, чтобы понравится ему! Именно - понравиться! И только ему! Проснувшись, она спешила к своему ноутбуку, включала и ждала с нетерпением, когда откроется его страничка! Без его новых постов, день для нее переставал существовать. Если было новое, она радостно отстукивала на клаве коммент, даже не вчитываясь в текст. Она жила этим!
Но однажды Адель увидела, что её нет в его друзьях, там другой ник...
Алиса, была Умницей-отличницей, ходила в музыкальную школу и носила белые гольфы. Аккуратная, даже слишком, девочка. Длинные русые волосы всегда заплетены в косу, блузка отутюжена, воротничок накрахмаленный. Вещи покупает только с мамой, от того и выглядит в свои семнадцать, как на детском утреннике.
Сама невинность, но что-то в ней цепляло. Может быть, манера многозначительно молчать, и пялиться в потолок, когда я пытаюсь говорить о мирских проблемах. Алиса для меня-как далёкая галактика. Неизведанная, пугающая и манящая одновременно.
С Адель, напротив, я чувствовал себя в своей тарелке. Она одевалась по моде, читала классиков и ругалась матом.... Невысокого роста, взгляд дерзкий, выразительные глаза. Я пил с ней пиво из горла бутылки, а Алиса, постоянно просила переливать его в стакан.
К Алисе я приходил в гости, с Адель я тусил. Висел на вписках, отдыхал после рабочей недели. В общем, я встречался с двумя девушками одновременно, и меня это особо не напрягало....
Адель любила пить "Бордо" с легчайшим привкусом ванили, ходить зимою без пальто, не пряча раненые крылья. Адель любила сквозняки ловить своим шуршащим платьем, кормить воробышка с руки, и уклоняться от объятий. Адель любила, как никто, но знал ли кто ещё об этом: легко-невыносимо что - жить ведьмам этим и поэтам. Адель сожгла черновики, и ночью поднялась на крышу, волчицей гордо - за флажки, рванула, думая, что выше...
Она любила пить бордо.
Она любила сквозняки.
Она любила, как никто.
Она сожгла черновики.
Она любила ...
Ну что, моя девочка, так сильно жмёт тебя, ставшее вдруг невыносимо тесным, в груди, красное платье... кстати мое любимое... давай мы скорее снимем, что бы я его не рвал... Глаза - в мои глаза... и я не в силах наглядеться, насытиться их глубиной... твоя ладошка нырнула мне в ладошку, горячей и шустрой змейкой... и наконец, начался танец, горячих прикосновений, - трепетный каскад... и наши души в душах друг-друга тонут, и на твоих ресницах капельки блестят... и все тесней становятся объятия... теперь уже... если только в тебя... Адель...
Танцуй, моя девочка, на лезвиях прошлых обид.
Или дай волю гневу, сжечь себя изнутри.
Каждый день твоей жизни, слезами на кадры разбит.
Эта боль не уходит, на раз, два, три...
Знаешь, если все позабыть, - это как умереть навсегда.
Дождь слезами бежит по щеке, словно с неба вода.
Шелест крохотных капель, сползающих вниз по стеклу.
Шёпот ветра, раздувшего ловко вечернюю мглу.
Ты танцуй это танго, мой неблизкий единственный друг.
Когда дождевые потоки, скроют желтой луны полукруг.
Вот и небо светлеет в незримой дали голубой.
Только слёзы дождя не стихают, волна за волной.
Ты Адель остаешься в ритмично кружащемся сне.
Моим волшебным рисунком воды на холодном окне.
...Я словно вылизываю каждое важное слово. Важно ли… влажное - стремное... Мне это давно близко и знакомо. А вы, ввязывайтесь в петли моего любимого свитера – вы почти мной любимы. Среди всех этих терпких глинтвейнов, скандалов семейных, Берлинов и Рейнов, сладкого меда редких измен... Но когда ты Адель, входишь в меня - в мою душу, ничего не прося взамен. Так хочется, прижимаясь к тебе, дрожать. Беременеть. Вынашивать. И рожать…стихи, с тобой… в тиши…
Написал рассказ... , все мои четыре женщины прочитали его.
«Как он мог, - подумала первая, - выставить напоказ наши чувства и слова, и эти подробности?! Стыд-то какой! Хорошо хоть имена другие».
«Написал таки о нас. А ничего. Только почему так целомудренно? – пожала плечами вторая. - Слишком много нежностей и красивостей, и так мало эротики…. Если б знала, что будет писать, напомнила бы ему пару моментов. А без них и читать почти не будут, и издавать никто не возьмётся».
Третья подумала: «Неужели он, и правда, так любил меня? А всё-таки интересно, если бы не…. как бы у нас с ним сложилось?».
И только Адель, с которой они прожили 18 лет, и с которой их по-прежнему связывали дружеские отношения, сказала Алексу: «Наконец-то ты хоть что-то хорошее обо мне написал».
Я храню старые письма... даже есть несколько неотправленных... Когда-нибудь, кто-то может, прочтет их и будет уверен, что в постели мы были выразительны и сексуальны...
Адель, наверно научиться испытывать жизнь, это классно? Нет, не в смысле «проверять», а как бы проникнуться и понимать, что через тебя эта жизнь идет. Даже если ты стоишь, или лежишь при этом...
- Не «проживать жизнь»?
- Да если «проживать» это надо действовать, должен происходить какой-то процесс, а их мы, не любим и не понимаем. «проживать», когда есть пункт А (с которого стартует процесс) и пункт В куда он придет. А в «испытывать» этого нет... Это Точка, Точка, раскрывшаяся до размеров Вселенной. Или прихожей. Не "черная дыра" потому, что через эту точку идет свет. В котором ты, Адель, любишь меня и себя, и другого, чужого третьего. И всё. И никаких «потом». Потому что как только ты спрашиваешь, что потом, наступает смерть. И смерть это как раз линия...
Я могу сравнить историю встречи с Адель, как касанием оголенным проводом в мое сердце… Одномоментно. Сразу, не так как было с другими, постепенно и неспешно. С тонкими ручками, смешная и непонятная, противоречивая и непредсказуемая… с глазами цвета виски, с копной, длинных, вечно растрепанных, черных волос. Даже то, что мы пересеклись,- чудо, ибо никогда, ни по какому резону, мы не должны были встретиться! Ты была так уязвима, торопливо говорила, не следя за реакцией… В точку или мимо… Чтобы только выговориться. Как ты сказала вначале, хотела для себя, а оказалось, проникла и в мое пространство. И моё участие помогло тебе, Адель, завязать узлами раны, залатать трещинки-впадинки. Прогнать, кое-как печаль ледяной водой… Ты обновилась, но оказалась уже другой… Привязала и сама прикипела… За свое откровение, твоим доверием я наказан… теперь любить обречен… Даже если всё, что хотел, давно сказано…
⇢